Книги по аквариумистике
§ 11. Слизняки
Катушка роговая.— Planorbis corneus L. (рис. 11.1)
Водяная улитка с завитой, как у аммонитов, раковиной. Раковина коричневая, тонкая, круглая, с приплюснутыми спиралями, ясно видимыми как сверху, так и снизу. Самое животное — слизняк — имеет форму коническую, очень удлиненную и ползает на довольно широкой, плоской ноге. Голова его снабжена, как головы всех улиток, двумя рожками — длинными, тонкими щупальцами, при основании которых на внутренней стороне помещены глаза. Рот расположен снизу головы и разрезан в форме буквы Т, верхнюю губу его составляет серпообразная, роговая пластинка, а нижнюю — короткий язычок, покрытый множеством мелких щетинистых зубчиков.
Улитка эта принадлежит к наиполезнейшим животным аквариума, так как, питаясь нитчаткой и водорослями, усердно занимается счисткой их со стекол аквариума. Любопытно смотреть, с какой скоростью движется она по растениям и с каким аппетитом пожирает насевший на них густой зеленый налет. Язык ее, скользя по стеклу, как лопатка, сгребает этот налет и быстро препровождает его в рот.
Наевшись вдоволь, она втягивает тело в раковину и всплывает на поверхность. Здесь лежит совсем без движения, так что неопытному глазу любителя может показаться даже околевшей; но стоит только осторожно приблизить ее к стеклу, как не пройдет и пяти минут, как она снова задвижется и заползает. При этом, однако, надо особенно наблюдать, чтобы как-нибудь не толкнуть ее, так как в таком случае вместо того, чтобы выползти из раковины, она только еще больше в нее съежится.
Любопытен также способ передвижения ее по воде. Перевернувшись раковиной вниз, а слизистой ногой кверху, ползет она по воде, как по полу, и ползет так быстро, что надо удивляться только, каким образом столь подвижной слой, как вода, в состоянии представить ей достаточно опоры. Причина этого ползания катушки заключается в том, что, требуя для своего дыхания очень много кислорода, она по необходимости должна запасаться им и прямо из атмосферы.
Дыша легкими, эта улитка для облегчения передвижения по поверхности вбирает атмосферный воздух в легочную полость и тем уменьшает вес своего тела. Изменяя же объем воздушного пространства в своей раковине, она опускается и поднимается в воде. Если, напр, потревожить ползущую по поверхности воды катушку, то она быстро спрячется в свою раковину, выпустив при этом из себя несколько пузырьков воздуха. Этим она уменьшит количество его в раковине, отчего вес ее тела увеличится и она опустится на дно. Расширив же свою воздушную полость в раковине, она, наоборот, сделается легче и поднимется.
Кроме того, в случае недостатка воздуха она выставляет из раковины также находящийся близ дыхательного отверстия кожистый лоскуток, который, по-видимому, служит ей чем-то вроде жабры, являясь некоторым образом образцом кожного дыхания.
Весной самки катушек покрывают нижнюю поверхность листьев икрой, до которой ужасно лакомы рыбы. Икра откладывается в круглые, светло-коричневые, студенистые кучки, заключающие в себе 30—40 икринок. Из икринок этих, если им только удастся уцелеть, недель через шесть выходят маленькие, немного больше булавочной головки, улиточки, которые растут довольно быстро и к осени достигают величины серебряного пятачка, а некоторые даже серебряного гривенника.
Таких студенистых кучек каждая катушка откладывает более 100 штук. Один немец-любитель, желая проверить, сколько она может отложить их в продолжение своей жизни, посадил одну только что выведшуюся из икры улитку в отдельный сосуд и стал тщательно записывать. Оказалось, что, помещенная 27 сентября 1910 года, она прожила до июля 1912 года, отложив 168 кучек; затем из выведшихся из этих яичек второго поколения улиток одна дала за год 67 кучек, а другая — 101 кучку, так что в среднем, следовательно, по 112 штук.
Достигнув полного развития, катушки живут недолго и большей частью на третье лето околевают. По крайней мере, у меня они никогда дольше не жили. Околевают они очень незаметно, и случается, что этот печальный факт уже совершился давно, между тем как вы его еще не заметили. Вот почему улиток этих лучше всего время от времени вынимать и нюхать. Если улитка пахнет дурно или если еще не пахнет, но раковина наполнена уже мутной, красно-бурой, как бы испортившейся кровью, жидкостью, то значит, что она околела или готовится околеть, и тогда ее надо поскорее вынуть, так как хотя от разложения ее рыба не дохнет, но при очень продолжительном ее пребывании в аквариуме вода портится. Впрочем, портится лишь в том случае, если раковину будут так тревожить, что находящаяся в ней жидкость вытечет; если же ее не трогать, то она никакого действия на воду не произведет. У меня бывали случаи, что раковины с околевшей улиткой оставались в аквариуме по целому лету, и тем не менее вода сохранялась в нем столь же чистой и свежей, как прежде. Да это и понятно. Кто же в природе вынимает околевших улиток из луж и прудов, кто там заботится об этом? А между тем и там вода не портится и там остается всегда годной для жизни живых существ.
Мирные катушки, по-видимому, не всегда питаются одними только растениями, но иногда выказывают и довольно хищные нравы. По крайней мере, неоднократно наблюдаемо было, что улитки эти питают страсть к сырой говядине. Попробуйте, напр., бросить им в аквариум кусок сырой говядины, и вы увидите, что в тот же момент они начнут отовсюду сползаться, облеплять вплотную ее кругом и быстро уничтожат. Не питаются ли они, может быть, и живыми животными?
Местонахождение катушек — болота и тинистые пруды. Под Москвой катушка встречается повсеместно.
В последнее время в Германии вывели особую разновидность катушек с розоватым телом. Такие катушки в аквариуме очень красивы. Такая же разновидность, только слабо-розовой окраски, попадается иногда и у нас в диком состоянии. Особенно же много ее, как говорят, в польских губерниях.
Кроме этой крупной катушки в наших прудах встречаются еще два крошечных вида: P. vortex и P. contortus (рис. 11.2). Раковины у этих видов тонкие, прозрачные, плоские и величиной не больше серебряного пятачка.
Сквозь эту раковину видно, что воздушная камера занимает значительно большее пространство, чем тело животного, и заполняет собой несколько извилин раковины. Тут же можно видеть, что это пространство отделяет длинное вытянутое тело улитки от головы и ноги, которые соединены только пищеварительным каналом.
Когда улитка поднимается к поверхности, то так сильно вдыхает в себя воздух, что вся раковина приходит в колебание. Сквозь раковину же можно различить и темное, равномерно бьющееся сердце.
Мелкие катушки пожирают большей частью лишь побуревшие, гниющие части растений, а потому их можно видеть массами на увядших листьях, сброшенных в лужу осенним ветром. Они объедают в них только мягкую часть — паренхиму, не трогая жилок, так что от листа получается очень изящный скелет.
Это самые лучшие обитатели для маленьких аквариумов, только не надо их сажать с крупными рыбами.
Лужанка живородящая.— Paludina vivipara Lam. (рис. 11.3)
Лужанка принадлежит числу так называемых гребенчато-жаберных моллюсков, т.е. у которых дыхательная полость лежит на спине и заключается в одной большой жабре и в маленькой зачаточной. Кроме того, вода проводится в эту полость, помощью особой дыхательной трубки. Раковина этой улитки яйцевидная или шаро-конусовидная с сильно выпуклыми оборотами, соединенными глубоким швом. Цвет ее грязно-оливково-зеленый с тремя буро-коричневыми полосами.
От животного из раковины выглядывает только короткое, невтягивающееся рыло и два длинных, стройных щупальца, у основания которых (на наружной стороне) находятся глаза. Тело лужанки черно-бурое, покрытое маленькими, похожими на песчинки темно-оранжевыми крапинами, что придает ей довольно красивый вид.
Отличительной чертой этой улитки, как показывает самое ее название — живородящая, служить произведение на свет живых детенышей.
Тому, у кого не было этой улитки, невозможно представить, что за приятное зрелище представляет появление на свет этих миловидных, как бы пушком покрытых крошечных созданьиц, из которых каждое, несмотря на свою малость, снабжено отдельной крошечной раковинкой. Когда в первый раз произошла у меня эта катастрофа, то я, не зная еще этого свойства лужанки, был просто поражен и не хотел верить, чтобы эти малютки были ее детьми. В этот раз родилось их в первый день восемь штук и на следующий день еще четыре, но впоследствии бывали случаи, когда их выводилось гораздо больше.
Едва выведшиеся малютки тотчас же принялись кушать водоросли и первое время держались вместе. Но затем мало-помалу разбрелись по всему аквариуму и, к величайшему моему огорчению, были большей частью съедены рыбами. Остались только две, которых я вынул из аквариума и пересадил в банку. Эти две росли очень хорошо и через год достигли порядочной величины. Тогда я снова пересадил их в аквариум, но и этим также не посчастливилось, и они так же исчезли, как и маленькие. Что касается матери, то вследствие ли случайности или же это так следует, но она околевала у меня каждый раз после произведения на свет детенышей, а раз даже случилось, что последние маленькие вылезли уже не из живой улитки, а из материнского трупа.
Другой особенностью этой улитки служит круглая пластинка, находящаяся на нижней стороне ее ноги и прикрывающая раковину, когда взойдет в нее улитка, как крышечка. Эта предохранительная мера очень важна для лужанки и избавляет ее от многих напастей. По всей вероятности, она дана ей природой взамен плодовитости, которой отличаются остальные виды улиток и в которой сравнительно отказано лужанке: у меня, по крайней мере, лужанка никогда не рождала более двадцати детей, между тем как все остальные улитки клали свои икринки целыми сотнями. Крышечки раковинок существуют также и у малюток.
Впрочем, если верить словам Спаланцани, то природа позаботилась о сохранении лужанок еще и иначе. Спаланцани говорит, что если взять таких только что выведшихся крошек и воспитать каждую в отдельном сосуде, то они размножаются будто бы без всякого оплодотворения, как какая-нибудь тля. Насколько верно это, впрочем, сказать не сумею, так как в новейшее время, кажется, этого опыта еще никто не повторял.
Прудовик.— Limnaeus palustris Drap. (рис. 11.1)
Прудовик имеет раковину удлиненную, к вершине сильно заостренную, завитую направо, большей частью тонкую и просвечивающую; обороты ее расширяются очень быстро и последний, так называемое брюхо, занимает самую значительную часть раковины. Цвет ее бледно-желтоватый.
Прудовик принадлежит, как и катушка, к числу легочно дышащих моллюсков и потому то и дело всплывает на поверхность, чтобы вдыхать в себя атмосферный воздух. Тело его зеленовато-темно-серого цвета с желтыми пятнами. Голова, ясно отличимая, снабжена двумя треугольными плоскими щупальцами, при основании на наружной стороне которых находятся глаза. Нога более короткая, нежели нога катушки, но значительно шире. От ноги тело внутри раковины поднимается кверху спиралью и образует ближе к отверстию раковины род мешка, заключающего в себе массу сосудов и служащего органом дыхания. На правой стороне его находится отверстие для впуска воздуха, которое закрывается плотно запирающими мускулами. Отверстие это и весь орган дыхания легко видеть, когда животное, ползя по растению, повертывается и часто совсем почти вылезает из своей раковины. Это случается еще нередко в то время, когда прудовик, подобно катушке, ползет ногой по поверхности воды, что он делает, как мы это уже выше сказали, для того, чтобы дышать атмосферным воздухом.
Под головой находится ротовое отверстие, состоящее из верхней челюсти и двух боковых серповидных. Тут же помещается длинный язык, который то и дело загребает водоросли и препровождает их в желудок улитки. Особенно это ясно бывает видно, когда прудовик ползет по стеклу аквариума.
Прудовики животные двуполые, а потому их можно встретить сцепившимися по 6—10 штук вместе. Икру свою прудовики откладывают на нижнюю поверхность плавающих листьев, на стекла в аквариуме и на разные предметы. Икра соединена не в форме лепешки, а в виде червеобразной или овальной, как бы из стекла сделанной сосульки. Таких сосулек от мая до августа они кладут до 20 штук, причем каждая из сосулек содержит в себе 20—100 икринок. Икринки прозрачные. Развитие зародыша идет в них быстро, и уже через несколько дней зародыш, покрывшись мерцательными волосками, начинает весьма быстро вращаться. Зрелище крайне интересное и легко наблюдаемое, но не иначе, как в микроскоп.
Выход из икринок улиток совершается, однако, не ранее двадцатого, а иногда затягивается и до 40-го дня, что, по всей вероятности, зависит как от температуры воды, так и от силы освещения. Опытов в этом отношении еще почти не было произведено, но на зависимость быстроты развития зародыша улиток от силы света и температуры указывают нам весьма интересные наблюдения покойной М. Д. Балашевой над влияниями температуры воды и различных цветов солнечного спектра на репродуктивную способность прудовиков, иначе на силу их носкости.
Интересные опыты М. Д. Балашевой делились на три части. Первая часть была произведена в течение июня и июля. Взяты были 6 аквариумов из белого стекла, вместимостью в 11/2 ведра каждый. Посажены в них были прудовики (L. stagnalis) и лужанки (Paludina vivipara), и тщательно наблюдалось, чтобы испытуемые животные имели вокруг себя постоянно достаточное количество различных водорослей и других водяных растений и чтобы вода была постоянно чиста. Все 6 бассейнов были выставлены рядом, на волю; вокруг было достаточное количества света. Хотя аквариумы были из белого стекла, но один был прикрыт пластинкой из стекла интенсивно красного цвета, другой — пластинкой интенсивно синего, третий — пластинкой интенсивно фиолетового, четвертый — интенсивно желтого, пятый — интенсивно зеленого и шестой — стеклом белым.
Вторая часть опытов производилась в течение сентября и октября. Опыты производились в тех же условиях, только аквариумы были поставлены в комнате и были не белые с покрышкой из цветной пластинки, а все сделаны из цветного стекла. Цвета аквариумов были те же самые. Наконец, третья часть наблюдений производилась следующим летом опять при тех же условиях содержания животных и в тех же цветов аквариумах, но только еще при большем усовершенствовании. Сами аквариумы были сделаны из белого стекла, и вставлялись в аквариумы также белого стекла, но только большего размера, а промежуток между аквариумами наполнялся соответствующей вышеприведенным цветам окраски — раствором анилиновых красок. Монохроматичность растворов исследовалась посредством призм.
Такова была обстановка опытов. Результаты же оказались следующие: при температуре +6°—9° по Р. в красном цвете прудовики начали метать икру, а лужанки еще не метали. При +15°—17° по Р. в красном цвете способность прудовиков нести яички утроилась, а у лужанок только началась. При +18°—25° Р. (в красном цвете) способность у тех и у других утроилась, т.е. у прудовиков стала в 9 раз больше той, которая была при +6°, а у лужанок в три раза против той, которая была при +15°. Опыты эти продолжались по 6 дней, а когда температура в +18 — 25° поддерживалась в продолжение 21 дня, то репродуктивная способность тех и других увеличилась против первоначальной почти в 16 раз.
Такие же, хотя несколько более слабые, результаты при тех же условиях получились в цветах интенсивно синем и интенсивно фиолетовом, а также отчасти и в белом. Что же касается до цветов интенсивно желтого и зеленого, то влияние их на репродуктивную способность моллюсков оказалось во всех случаях резко задерживающим. Со студенистой массой икринок этих улиток наблюдается иногда очень странное явление. Она покрывается какой-то плесенью — маленькими ресничками с булавкообразным утолщением на конце (по-видимому, ландышными сувойками).
Сообщивший мне об одном таком случае любитель (Ф. А. Щербинин) рассказывает, что каждый раз, когда он качал банку или даже ударял о стол, на котором она находилась, то все эти живые существа тотчас же втягивались, а когда все утихало — снова появлялись. Но любопытнее всего, что эти существа содействуют, по-видимому, разрушению этой массы.
Улитка эта достигает крупных размеров, а потому для аквариума не совсем удобна. Неудобство это увеличивается еще тем, что она столь быстро растет, что из маленького, едва видимого экземплярчика (когда они выходят из икры, то бывают не больше горчичного семечка) в короткое время достигает вершка и более роста.
Занося небольших прудовиков весной в аквариум вместе с болотными растениями, я много раз по возвращении с дачи бывал удивлен их величиной и одно время подозревал даже, не в шутку ли кто мне подкладывал в аквариум взрослых. Но впоследствии должен был вполне убедиться в неосновательности своего предположения, так как прудовики вырастали у меня до таких же размеров на глазах.
Вместе с быстротой роста улитка эта отличается еще прожорливостью и, что особенно неприятно, прожорливостью, направленной на свежую растительность аквариума, причем особенное предпочтение оказывает растениям, отличающимся в одно и то же время мягкостью и сочностью, а потому можно себе представить, какое быстрое опустошение растительности производит она в аквариуме! В молодости еще прудовик не опасен, т.е. пока он мал и аппетит его незначителен; но лишь только начнет достигать вершка роста, как становится страшно прожорливым. Кроме того, по интересным наблюдениям В. П. Зыкова, прудовики даже способны поедать трупы своих же собратьев, так что, быть может, они не прочь поживиться и живыми животными.
К этому же роду относятся еще Limn. stagnalis — прудовик еще более крупный, чем вышеупомянутый, и L. auricularis (рис. 11.4), очень красивый вид озерника, но встречающийся несколько реже под Москвой. Что же касается до первых двух, то они водятся во всех болотах и прудах. Этих улиток можно также купить во всех магазинах аквариумов.
Кроме этих крупных видов в аквариумах встречается еще прудовик крошка L. peregra — крошечная, не больше горошины, а чаще даже величиной с бисеринку, улитка. Размножаясь чрезвычайно быстро, она переполняет все наши аквариумы и служит самым полезным их обитателем, так как, не нанося большого вреда растениям, постоянно очищает их от водорослей. Прислан был он мне из Туркестана лет десять тому назад и, разведясь в обилии, теперь встречается почти во всех московских аквариумах.
Анцилус.— Ancylus lacustris L. (рис. 11.5)
Кроме сейчас описанной катушки к числу наших легочных водяных улиток принадлежит еще и маленькая улитка-анцилус. Раковина у этой улитки блюдцевидная, несколько похожая на китайскую шапку, со слабыми следами завитка и вершиной, обращенной налево. Раковина эта чрезвычайно хрупкая, ломающаяся при малейшем к ней прикосновении. Цвет ее прозрачно-желто-коричневый снаружи и белый внутри.
Тело животного желтовато-серое, прозрачное, глаза черные. Тело наполняет всю раковину, так что при ползании моллюска за край выходят только одни щупальца, и притом щупальца весьма маленькие.
Анцилус — животное очень ленивое, вялое, ползает большей частью по подводным растениям, стараясь добраться поближе к водной поверхности, близ которой, обыкновенно присосавшись к растению, и лежит. По временам присасывается также к водяным жукам и заставляет себя возить. Икру свою располагает в виде звездообразной студенистой кучки и, притом в очень незначительном числе икринок (не более 4 или 6 штук). Развитие икры такое же, как и у прудовика.
Улитки эти встречаются в прудах, на растениях или на камнях в мелкой воде. Кроме A. lacustris попадается у нас еще родственный с ним вид A. fluviatilis, отличающийся главным образом тем, что вершина раковины обращена направо, а также черно-серым телом и более длинными щупальцами. Вид этот встречается только в проточной воде, преимущественно в ручьях, на сваях и на камнях. Животное так же вяло и медленно, как и A. lacustris.
Кружанка.— Valvata piscinalis (рис. 11.6)
Маленькая улитка, отличительной чертой которой служит характерный орган дыхания, имеющий вид кудрявой ветки и тщательно втягиваемый животным при малейшей тревоге. Раковина ее имеет форму кубаря.
Кружанки водятся в прудах, болотах и даже болотистых лужах, где есть хоть какая-нибудь растительность. Ими усажены все подводные части растений, в особенности же много их сидит на ветках роголистника, водяной сосенки и перистолистника, а также на нижней поверхности листьев рдеста (Potamogeton natans). Вследствие этого собирать их отдельно нет никакой надобности, а стоит только, набрав веток вышеупомянутых растений, положить их в банку с водой: не пройдет и получаса, как на дне ее окажется их несколько штук.
Для аквариума с рыбами годны кружанки лишь самые крупные — величиной с серебряный гривенник. В аквариуме они очень милы, постоянно движутся по растениям или по стенкам грота и усердно поедают покрывающую их водоросль. Впрочем, они, кажется, не прочь поесть и свежих растений, но так как они не особенно крупны, то приносимый ими вред незаметен. В магазинах кружанок не продают и, следовательно, достать их можно только летом, прямо из пруда или болота. Особенно много их в маленьких прудиках по дороге из Свиблова в Медведково, а также и в болотце близ села Троицкого.
Физа.— Physa fontinalis L. (рис. 11.7)
Крошечная улитка с маленькой, почти круглой раковиной, отличающейся от всех на нее похожих раковин тем, что завиток ее идет слева направо, а не справа налево. Кроме того, тонкая, прозрачная раковина эта покрыта еще, как это видно на рисунке, епанчой. Щупальца длинные, щетинообразные. Глаза у основания, на внутренней стороне щупалец. Нога длинная, заостренная. Цвет животного черно-синий, раковины — желто-коричневый.
Улитки эти несут около 20 прозрачных яичек, которые соединяют в форму червеобразной сосульки. Сосулька эта прикрепляется к подводным растениям. Улитки эти никогда не достигают величины больше вишневой косточки и встречаются большей частью на дне прудов и болот — в иле, где ползают по обломкам полуистлевших растений и корням. Кроме того, встретить их можно также и в лужах, образовавшихся после весенних разливов. В последних сидят они под кучей гниющих опавших листьев или прикрепившись к какой-нибудь полусгнившей ветке или сучку. В прудах, кроме того, можно встретить их еще присосавшимися к погруженной в воду части досок, образующих плот или мостик, а также к колу или свае, вбитой в берег.
Улитка эта отличается способностью выделять из себя клейкую нить, которую прикрепляет на дне за камень или за растение и затем, доведя до поверхности, прикрепляет здесь за лист или за выступ скалы и пользуется ею как лестницей или канатом при спуске своем вниз.
Нити эти так прозрачны и тонки, что их едва видно; тем не менее в существовании их легко убедиться, если, например, улитка прикрепляет такую нить на поверхности воды или под водой за лист; тогда при спускании вниз улитки лист этот ясно колеблется и по временам даже как бы погружается, хотя самой нити и не видно. Словом, это явление производит такое впечатление, как колебание листа при опускании какой-нибудь выделяющей паутину гусеницы.
Самой большой способностью выделять такие нити обладают молодые Physa, которые, прикрепив их к чему-нибудь на поверхности, пользуются ими положительно как какой-нибудь лестницей и то и дело лазают по ним то вверх, то вниз. Лучше всего это наблюдать, если поместить несколько штук таких улиток в банку с дном, покрытым камушками и засаженным водорослями и лучицей (Chara).
Старые улитки почти что не будут выделять этих нитей, но зато будет выделять их в обилии быстро подрастающая молодь, выведшаяся из отложенных старыми икринок. Каждая такая молодая улитка, поднимаясь на поверхность, будет непременно тащить за собой такую нить, и таким образом постепенно в банке образуется целый ряд веревочных лестниц или канатов, как в каком-то гимнастическом зале. Нити эти прекрасно сохраняются от 15 до 20 дней, и по ним улитки взбираются по нескольку штук вместе, так что зрелище это действительно может напоминать собой наши гимнастические упражнения. Бывает, что на таком канате встречаются две идущие в разных направлениях улитки: одна вниз, а другая вверх, и тогда из-за прохождения завязывается между ними нечто вроде борьбы, которая, однако, в большинстве случаев кончается тем, что каждая, перебравшись на нужную ей сторону, продолжает благополучно свой путь дальше. Случается также, что подобная же борьба происходит, когда одна улитка на той же нити догоняет другую и хочет ее обогнать, причем раковина одной то и дело ударяет о раковину другой. Но и здесь обыкновенно кончается мирно: или более благоразумная уступает, спустившись на дно, и другая следует за ней, или обе как-то ухитряются найти на тонкой нити достаточно места, чтобы разойтись, и каждая ползет своим путем. В узких банках с тонким стеклом нити очень хорошо видны.
Наблюдения этого мне не пришлось проверить, но интересно бы его повторить, тем более что, быть может, не поступает ли Physa при этом так же, как Litiopa, которая, выделяя такую нить, выпускает из себя в то же время воздушный пузырек, который, будучи прикреплен к нити, поднимается с ней до поверхности. Таким образом получается для улитки поплавок и лестница, по которой она может подняться вверх и, вися, выждать то время, когда пузырек соприкоснется с водорослями, носящимися всюду и служащими ей пищей. Кроме Ph. hypnorum такой способностью выделять нити отличаются еще и некоторые из вышеупомянутых прудовиков (Limneus).
Циклада.— Cyclas rivicola Lam. (рис. 11.8)
Речная улитка с двухстворчатой чечевицеобразной раковиной. Цвет ее блестяще-коричневый, большей частью с желтоватой оторочкой и правильными желтыми полосками. Нога сильно выпячивающаяся, языкообразная, узкая. Дыхательное и заднепроходное отверстия представляют собой две красноватого цвета трубочки, сросшиеся между собой и выставляющиеся из раковины. Цвет тела животного — желтовато-серый.
Циклады весьма интересны по способу развития их зародышей, так как они не выпускают свою икру наружу, но развитие ее происходит внутри животного в особых сумках, появляющихся во время размножения на внутренней стороне жаберных пластинок. По наблюдениям Степанова, на каждой жаберной пластинке находится по нескольку таких сумочек и притом в разных степенях развития. Число зародышей в этих сумочках различно: в молодых бывает по одному, много по два, в развитых же число их доходит до семи. Кроме того, в маленьких (молодых) сумках находятся зародыши всегда только одинакового развития, а в развитых постоянно поколения различной зрелости, что объясняется тем, что сумки, прилегающие одна к другой, со временем срастаются. В первых фазах своего развития эмбрионы двигаются в сумках своих весьма оживленно, плавая быстро в жидком содержимом их при помощи своих мерцательных ресничек; но потом, сделавшись больше и тяжелее, переходят в состояние полнейшего покоя. В это время у них образуется епанча, створки и происходят другие образовательные процессы.
Что касается пищи, то пищей им во все это время служит не белок, заключающийся в яичных оболочках, а клеточки слизистой оболочки, которыми они обросли. Так что, по словам Степанова, они напоминают собой улиток Purpura, Buccinum, которые кормятся за счет неразвивающихся икринок.
Взрослые циклады очень живы и лишь редко зарываются на дно, в песок или ил, но большей частью ползают по растениям, стеклам аквариума и даже висят у поверхности воды, подобно катушкам и прудовикам. Ухода особенного они не требуют, но любят свежую воду. Улитки эти попадаются преимущественно в проточной воде, а потому под Москвой встречаются лишь в Москве-реке и мелких речках.
Улитки эти интересны еще своим отношением к тритонам, отношением, которое мало исследовано и потому представляет материал для наблюдений. Каковы эти отношения и что нужно наблюдать, можно видеть из нижеследующего письма студента Пихлера.
«Неподалеку от Кремсмюнстера (Верхняя Австрия),— пишет он,— ходил я неоднократно на одно озеро, чтобы делать наблюдения над тритонами, лягушками и другими водными обитателями. В самой гуще растительности жило громадное число Cyclas разных пород, которых тритоны (Tr. Punctatus, Т. palustris), казалось, старательно подстерегали, принимая их высунувшуюся подвижную ногу за червя. И действительно, я увидел раз, как тритон хотел схватить ее, а так как животное ускользнуло, то начал помогать себе передними лапами, но в ту же минуту был защемлен раковиной. Нисколько не чувствуя боли, тритон поплыл далее и не выказывал ни малейшей заботы о своем новом привеске. Впоследствии я встречал украшенных такими привесками тритонов не только на передних двух ногах, но и на всех четырех. При этом я должен заметить, что большей частью раковины эти висели на задних ногах, так что, следовательно, причина этих привесок не есть одна прожорливость тритонов, а что-нибудь более важное, еще не исследованное, т.е. вряд ли одна простая случайность может быть причиной столь правильного нахождения раковин на задних ногах».
Со своей стороны, я могу прибавить, что подобные же наблюдения были сделаны еще Бругиным (Bruhin) над американскими тритонами. Но что этому явлению за причина — и там осталось неизвестно.
Кроме Cyclas rivicola, раковина которой имеет около 10 линий, встречается еще другой, более мелкий вид Cyclas cornea L. с раковиной очень тонкой, хрупкой и серо-розового цвета. Цвет животного беловатый. Циклада эта встречается также в проточной воде.
Чечевичница.— Pisidium amnicum Mull.
Улитка очень схожая с цикладой, только гораздо меньше. Это та самая улитка, которая во множестве попадается весной в мотыле, покупаемом для корма рыб. Раковина ее чечевицеобразная и с несколько неровными створками, зеленовато-рогового цвета. Главное различие от предыдущей заключается в том, что трубки, выставляющиеся из раковины, белые и срослись друг с другом только при основании.
Улитка эта ползает преимущественно по дну и взбирается лишь иногда на стекла и растения.
Она, по-видимому, так же, как и сейчас описанная циклада, любит прицепляться к пальцам лап тритонов. Один любитель, посадив несколько тритонов в банку с водой и растениями, в которой жили уже некоторое время эти улитки, был удивлен, увидев через несколько дней, что на многих пальцах тритонов висели эти ракушки, захватив их в свои створки. Тритоны старались от них отделаться, но это стоило большого труда и кончалось тем, что, оторвав их от ноги, они отрывали в то же время и свои пальцы. К счастью, операция эта для тритонов не особенно опасна, так как через некоторое время пальцы у них опять отрастают.
Живые экземпляры такой улитки были у меня много раз, они были куплены мной весной на Трубе, вместе с мотылем, но жили очень недолго — какой-нибудь месяц. По расспросам моим, рыбаки, поставляющие в магазины этого мотыля, копают его преимущественно в маленьких грязных ручьях и потоках, впадающих в Москву-реку, а во время ее весеннего разлива в Лефортовских прудах. Следовательно, здесь и надо искать эту улитку. Улитки эти очень живучи и могут жить несколько дней без воды, лишь бы была малейшая влажность, вследствие чего большинство экземпляров, попадающихся в мотыле, бывают живы.
Ракушка.— Unio pictorum L. (рис. 11.9)
Ракушка, или, иначе, перловица, есть тот самый моллюск, у которого раскрытые, покрытые изнутри прелестным перламутровым слоем створки приходится нередко встречать выброшенными на песок на берегу рек или озер. Каждые две такие половинки (раковинки), часто еще связанные друг с другом, образуют жилище моллюска. Выброшенные на берег, створки эти раскрыты, так как бывшее в них животное уже не существует, но когда оно живо, то створки эти бывают плотно закрыты.
Если положить такую живую ракушку в аквариум на дно на песок, то через каких-нибудь 5—10 минут из нее вылезет что-то такое белое, слизистое и станет ощупывать песок, как бы ища опоры,— это нога животного, с помощью которой оно передвигается. Еще несколько минут, и ракушка приподнимется, примет вертикальное положение, углубится в песок и придет в движение. Движение это будет крайне медленно, но тем не менее настолько заметно, что видно, как животное ползет и оставляет после себя даже след в виде бороздки.
Но вот оно остановилось. Обратите внимание на верхнюю часть раковины. Видите, тут два отверстия: одно широкое, усаженное множеством ресничек,— это вводящее отверстие; другое узкое, вытянутое в виде короткой трубки,— порошица, или выводящее отверстие. Вглядитесь теперь хорошенько, и вы увидите, как плавающие в воде частички мути будут устремляться в отверстие с ресничками и вылетать порывисто, как дым из трубы локомотива, из порошицы. Так животное питается и омывает свои органы дыхания кислородом, который вносится внутрь вместе со свежим током воды и, насыщенный продуктом дыхания — углекислотой, извергается обратно. Чтобы еще яснее видеть этот процесс, пускают в воду перед ресничным отверстием ракушки несколько капель растворенной в воде красной краски — кармина, тогда движение окрашенных частиц будет еще виднее.
Раковина ракушки, как это видно на рисунке, широкоовальная, с сильно выпуклыми створками. Цвет ее зеленовато-бурый, часто с более темным полосами, идущими параллельно внешнему краю раковины. Что же касается внутреннего строения моллюска, то общую его картину, по словам Бронна, можно получить, представив себе переплетенную книгу, обращенную корешком вверх, а заголовком вперед. Переплет справа и слева соответствует двум створкам раковины, два ближайших листа с обеих сторон — епанчовой пластинке (значение которой выделять материал для образования раковины) животного, третий и четвертый листы с каждой стороны — двум парам органов дыхания (жаберным пластинкам), а остающаяся еще внутренняя часть книги — телу (ноге) животного. Эти листы с каждой стороны, начиная от раковины и кончая телом, уменьшаются в величине, так что оба выпуклых раковинных листа, как самые большие, обнимают собой все остальные, а епанча обнимает органы дыхания. Все эти части соединены между собой вдоль своего верхнего края, как листья переплетенной книги.
В дополнение к этому общему очерку строениях представим, что у ракушки встречаются еще два очень важных мускула — называющиеся запирающими мускулами,— мускулы, посредством которых створки раковины притягиваются друг к другу. Сила смыкания этих мускулов так велика, что при жизни животного иногда можно скорее сломать створки, нежели раскрыть их. Наконец, заметим, что головы у этих моллюсков совсем нет, почему они и называются скрытоголовыми или даже безголовыми. Органы зрения совсем отсутствуют, рот есть, но скрыт внутри моллюска и находится на тупом конце раковины, а органами слуха служат два слуховых пузырька, помещающихся на ножных нервных узлах.
Ракушки размножаются икрой, количество которой у каждого экземпляра доходит до 100000 икринок и более. Икринки шарообразные, несколько приплюснутые. Оплодотворенные икринки самка держит в продолжение нескольких месяцев в жабрах и затем только они выбрасываются ею на волю. Выброшенные из материнского организма, они не имеют еще сходства с родителями и представляют собой нечто вроде личинки, причем они так малы, что для невооруженного глаза имеют вид буроватой слизи.
С раскрытыми створками и биссусовыми нитями (органами, с помощью которых они могут прицепляться к посторонним предметам) лежат эти крошечные создания почти неподвижно на дне и ждут момента, когда какая-нибудь рыбка из семейства карпов, плавая, прикоснется к ним. Тогда развевающиеся над ним биссусовые их нити прилипают к слизистому телу рыбы, и личинка переселяется на новое местожительство — на жаберные крышки, плавники и особенно на чешую рыбы.
Места тела, где прицепилась личинка, от раздражения начинают распухать, размножающиеся клетки надкожицы обхватывают личинку и образуется нечто вроде бугорка, в котором она заключена, как личинка орехотворки в чернильном орешке. Сколько времени остаются эти эмбрионы в таком инцистированном положении Unio еще наверно неизвестно, но, по всей вероятности, не менее 2—3 месяцев, как это бывает с родственным с ней видом Anodonta, к описанию которой мы вскоре перейдем.
По выходе из этой цисты ракушки бывают хотя еще очень малы, едва заметны, но уже имеют вполне вид своих родителей и с этого времени начинают только увеличиваться в росте. Рыбы, которых выбирают Unio для своего превращения, преимущественно горчаки, так что, следовательно, между ними происходит взаимное одолжение: зародыши горчаков развиваются внутри их тела, а их зародыши — на теле горчаков.
Помещенная в аквариум, перловица лежит вначале несколько минут неподвижно, а затем углубляется в песок и, выставив часть с ресничным отверстием, иногда по целым дням проводит на одном месте. Передвижение она совершает только в солнечные дни и то весной, а не в жару летом. К воде не особенно прихотлива, но не любит, чтобы не было растительности, которая бы освежала и доставляла кислород, а потому большей частью быстро гибнет, будучи помещена в сосуд только с одной водой. Кроме того, требует, чтобы грунт был песочный, без которого передвижение для нее становится затруднительным.
При такой несложной обстановке ракушки у меня жили по году и больше, однако двух почему-то никогда не доживали. Выметывали же молодь обыкновенно только те, которые были принесены из прудов и рек. Выметываемая ими слизь располагалась у меня часто между растениями в виде нитей паутины.
Очень похожа на предыдущую, только отличается шириной раковины, которая бывает всегда уже и меньше ее, особенно к задней части, выпуклостью. Раковина хрупкая; замочный край (внутри раковины) — линейный, без зубцов.
Само животное и жизнь его мало отличаются от ракушки, а потому, чтобы не повторяться, мы приведем только весьма интересное исследование развития ее эмбрионов, подробно исследованное д-ром Брауном.
«Однажды утром,— рассказывает д-р Браун,— я заметил рядом с раковиной Anodonta комок буроватой слизи, которая, при внимательном рассмотрении, оказалась только что рожденными эмбрионами беззубки, которые, как уже писал Форель, лежали с разверстыми створками и то и дело раскрывали и закрывали их, распуская по воде свои бисуссовые нити. Чтобы узнать, что выйдет из этих эмбрионов, или, лучше сказать, личинок, я оставил аквариум так, как он был, и на следующий же день получил желаемый результат: на чешуе почти всех находившихся в аквариуме рыб я нашел большое число желто-бурых бородавочек, которые, при рассмотрении в увеличительное стекло, оказались личинками моллюска, между тем как буроватая, лежащая возле Anodonta слизь — это за день перед тем народившаяся ракушечная молодь — совсем исчезла. Однако так как вовсе не было в моем намерении жертвовать ради этих личинок находившимися в аквариуме горчаками, то я посадил туда таких рыб (Gobio fluviatilis и Cottus gobio), которые имеют привычку держаться больше близ дна и которые, по наблюдениям Фореля, попадаются в природе всегда с этими личинками, инцистированными в коже.
Собрав,— говорит далее д-р Браун,— около 100 штук таких рыбок в большой сосуд с постоянной проточной водой, я взял одну Anodonta, обширный объем раковины которой показывал, что она принадлежит половозрелому экземпляру, и, разорвав у нее жабры, выпустил эмбрионов наружу; затем, удостоверившись с помощью микроскопа, что они вполне живы и развиты, бросил, или, иначе сказать, как бы посеял их в сосуд с рыбой. Это было около 9 февраля. Опыт этот, произведенный в совершенно новых условиях, удался, сверх ожиданий, как нельзя более. Через каких-нибудь 24 часа рыбки покрылись личинками ракушек, которых можно было различить невооруженным глазом, и мало-помалу прошли на коже рыбы все стадии своего развития.
Время, требуемое для этого развития,— от 71 до 73 дней, а температура воды, которая имеет сильное влияние на замедление и ускорение этого развития, от +5° до +8°Р. Число же личинок, покрывающих каждую рыбу в аквариуме, доходило до 60, между тем как в открытой реке на рыбах их попадалось не более 4 или 5.
Первое последствие прикрепления личинки к коже рыбы есть размножение клеток надкожицы, вследствие чего вся личинка облекается оболочкой и становится таким образом настоящим паразитом рыбы. Здесь заключенной личинка остается до той самой минуты, как покинет рыбу. Больше всего цисты с этими личинками находятся на животе рыбы, а особенно близ нижнего края хвостового плавника и заднепроходных плавников, затем еще на усах и губах, куда они забираются, вероятно, в то время, как рыба роется, ища корм на дне, и, наконец, при вдыхании вместе с водой, забираются изредка в рот и даже сами жабры. Те, которые забираются под чешую, на плоскость плавников и в рот, большей частью гибнут; те же, которые поселяются на краях плавников, развиваются благополучно.
По прошествии 73 дней стенки цисты начинают становиться тоньше, наконец лопаются, и молодая ракушка освобождается. Я нашел,— говорит далее Браун,— таких крошечных, едва видимых животных на дне моего аквариума рядом со множеством мертвых раковинок. Живя как старые, ползали они по материнской раковине, раскрывали и закрывали створки и производили с помощью многочисленных ресничек, покрывавших поверхность их тела, сильное течение.
Около дюжины таких малюток посадил я в крошечный аквариум (небольшое блюдце) с мелкопесчаным дном и несколькими водорослями и инфузориями, и воспитывал их в этом помещении целых две недели. Через неделю я заметил уже увеличение раковины.
Все описанное об Anodonta, по всей вероятности, может относиться и к Unio, исследованием которой я намерен также заняться в ближайшем будущем».
Со своей стороны, можем посоветовать любителям обратить также на это внимание и произвести опыт, который, без сомнения, доставит им немало удовольствия.
Перловица, речная жемчужница.— Margaritana margaritifera Retz.
Коснувшись пресноводных моллюсков, не могу обойти молчанием любопытнейшего из них (конечно, для любителей) — моллюска производителя жемчужин, этих, по поэтическому выражению Рюккерта, упавших с небес и застывших в раковинках слез ангела.
Речная жемчужница похожа во многом на вышеприведенную нами ракушку (Unio pictorum). Она имеет такую же продолговатую двустворчатую раковину, выложенную внутри перламутровым наслоением, такие же чувствительные реснички (бородавочки), выглядывающие из раскрытого конца (задней части) раковины, и такую же выдающуюся выше этих бородавочек трубочку (род клоаки), из которой по временам, как дым из трубы парохода или локомотива, вылетают толчками струи воды вместе с частицами слизи и мути.
Кроме того, спереди у нее находится еще такая же клиновидная нога, с помощью которой она движется и медленно то приподнимает, то опускает раковину. Лучше всего можно видеть это движение, если поместить животное в сосуд с водой и толстым слоем (несколько вершков толщины) песка. Тогда, если вокруг перловицы все спокойно, она потихоньку раскрывает раковину, и нога, как язык, появляется между краями епанчи. Затем нога эта вылезает все больше и больше и, врезаясь в песок, дает, наконец, моллюску возможность твердо держаться в нем.
Кроме ноги перловица обладает еще двумя мускулами, посредством которых створки раковины раскрываются и закрываются и которые поэтому называются запирающими мускулами. Мускулы эти так плотно сдерживают створки, что когда моллюск не желает раскрыть раковину, то ее можно скорее сломать, нежели заставить мускулы поддаться. Вот приблизительно все, что доступно видеть в анатомическом строении перловицы любителю. Остальное сокрыто от его глаз и может быть исследовано не иначе, как при помощи скальпеля и микроскопа.
Настоящие перловицы отличаются значительной толщиной раковины и имеют не менее 5 или 6 дюймов длины. Они живут и чувствуют себя хорошо преимущественно только в водах, берущих начало или из кристаллических пород, или из таких, которые содержат в себе много кремнезема и мало извести. Воды эти отличаются чрезвычайной бедностью как животных, так и растительности, так что единственными товарищами перловиц являются в них только быстрые хариусы, форели и раки.
Любимыми местами этих моллюсков служат холодные, умеренно глубокие воды и дно из грубого гранитного гравия или песка, особенно же местечки в прохладной тени под корнями ив и ольх, под вырванными стволами деревьев и при впадении свежих источников. Таким образом, главные условия приятной для них жизни составляют: очень чистая, белопесчанистая, даже смешанная с большими камнями почва и чистая, холодная, с умеренным течением вода. Илистого же или чистокаменистого, поросшего водяными растениями грунта они избегают, а особенно тех мест, где вода содержит в себе железо.
Перловицы живут большей частью в одиночку или с немногими товарищами и только лишь изредка попадаются большими колониями, проводя свою жизнь то на очень глубоких местах, то под небольшим слоем воды. Они втыкаются, следуя течению воды, несколько косо в грунт половиной или тремя четвертями раковины, а в случае нахождения их колониями лежат двумя или тремя слоями друг над другом с прослойкой песка между каждым слоем в один или два дюйма, причем верхний слой заключает в себе самых старых, а нижний — самых молодых перловиц.
В этом положении задним концом раковины, раскрытым на полдюйма, они втягивают воду, протекающую под ними, и если в ручье спокойно, то на мелких местах можно наблюдать, как через некоторые промежутки времени вода с плавающими в ней частичками всасывается в раковину и затем, смешанная с испражнениями, опять выбрасывается, и притом иногда со столь сильным толчком, что поверхность воды на многие дюймы вокруг приходит в некоторое движение. Струю эту лучше всего заметить, когда раковина находится под солнечными лучами, а также при отраженном свете и высокой температуре воздуха.
Таким образом моллюск работает целые часы, а потом столько же, если еще не дольше, отдыхает. В туманные дни он работает меньше, а ночью, вообще в темноте, совсем остается без движения.
Как ни флегматичны, ни спокойны эти животные, но и у них заметны явные следы способности движения. Раковины, брошенные обратно в воду после осмотра их при ловле, на следующий день придвигаются к середине ручья, как показывают бороздки, оставляемые ими в песке; но такое место перемещения незначительно и движение их вообще не быстрое. Отмеченных раковин часто через 6—8 лет находили вблизи того же места, где их посадили, если только внешние условия оставались те же самые.
Их общественные собрания в теплое летнее время на свободных местах ручьев, их осенние путешествия в глубину, переходы днем и ночью простираются на небольшие расстояния в 20—30 шагов, не более.
Окружной лесничий Вальтер, очень прилежный, усидчивый наблюдатель, сообщает об одной раковине, которая с 8 часов утра до 5 часов вечера прошла только 21/2 фута. Когда же после остановки она опять принималась двигаться, то, чтобы пройти расстояние, равное длине своей раковины, употребляла 30 минут.
Такие странствования обусловливаются различными, часто неизвестными, причинами, напр., изменением уровня воды, температуры, внешними тревогами и т.п., и могут происходить только там, где раковины сидят в песке или гравии; тем же, которые держатся между камнями или вблизи их, крепко всунувшись друг возле друга в почву, произвольное движение невозможно.
Кроме передвижения, перловица проявляет свою деятельность еще в раскрывании и закрывании створок раковины. Углубившись в песок так, что снаружи остается только задняя часть раковины, она медленно размыкает их и выставляет усаженную бородавками часть епанчи и заднепроходную трубу. Потом, несколько минут спустя, трубка эта сужается, щупальца стягиваются, и всосанная вода толстой струей выбрасывается вон; сама же раковина закрывается и остается в таком положении несколько минут. Затем створки опять начинают медленно раскрываться, щупальца распрямляться, заднепроходная трубка выставляться, и следует повторение всего сейчас описанного движения. При этом если раковина по какой-либо причине лежала на боку, то моллюск вытягивает ногу, загибает ее сначала к нижнему краю раковины и, погрузив в песок, как рычагом, приводит раковину в отвесное положение.
Размножение жемчужниц происходит обыкновенно около июня или июля месяца. Выметываемые моллюском яички выбрасываются им сначала наружу, а потом, с помощью вышеописанного тока, попадают обратно к нему в жабры и развиваются в них, как в сумках. Яички эти имеют не более 1/10 линии в диаметре и выметываются в несметном количестве. После сегментации зародыши покрываются ресничками и приходят при помощи их внутри яичка во вращательное движение. Когда поразительное явление это впервые пришлось наблюдать Левенгуку, то оно привело его в восхищение.
Вот как он описывает это впечатление. «Когда не родившихся еще моллюсков,— говорит он,— я положил в стеклянной трубке под микроскоп, то с удивлением увидел следующее прелестное зрелище. Каждый из них, заключенный в свою особенную перепонку или оболочку, медленно вращался, и притом не короткое время, но это колесообразное движение можно было наблюдать в течение 3 часов. Оно было тем замечательно, что во время его молодые моллюски постоянно оставались посредине яичка, подобно шару, вращающемуся около своей оси. Это чрезвычайно красивое зрелище радовало целых 3 часа не только меня, но и мою дочь, и рисовальщика, и мы признали его за одно из самых поразительных явлений, какие нам только удавалось видеть».
Рассказав, таким образом, образ жизни и развитие речной жемчужницы, а также обстановку, в которой она живет в природе, обстановку, из которой сам любитель может вывести заключение, как ее нужно держать в аквариуме, обратимся теперь к произведению этого моллюска — жемчугу, рассмотрим, что такое жемчуг и каким способом можно заставить перловицу производить его искусственно.
Жемчуг — это свободные, находящиеся в животном сростки, состоящие из вещества раковины. Их форма, блеск и величина зависят как от их собственного строения, так и еще больше от строения самой раковины. Цвет жемчуга жемчужниц бывает большей частью розоватый, а величина может достигать крупной горошины или даже небольшого боба, но большей частью бывает с булавочную головку и даже того меньше.
Что касается до его происхождения, то, по мнению известного итальянского естествоиспытателя Филиппи, жемчуг зависит от небольшого паразитного глиста — Distomum plicatum, который, забираясь внутрь моллюска и умирая, образует основу жемчужины. По крайней мере, Филиппи встречал всегда жемчужницу с жемчугом более там, где водились эти глисты, и, разлагая жемчужины с помощью азотной кислоты, находил внутри них органическое содержимое, которое, по его мнению, было не что иное, как остатки умершего глиста. Затем другой причиной (по наблюдениям Кюхенмейстера) образования жемчужины служит еще небольшой грязновато-красный клещ Atax ypsilophora. Клещ этот помещает в моллюска свои яйца, оболочка которых, по выходе из них молоди, служит ядром жемчужины.
Но совсем иного мнения известный исследователь жемчуга Хесслинг, у которого мы заимствовали многое из вышеприведенного. По мнению его, образование жемчуга зависит от двух родов причин — или от внешних, или от внутренних. Внешние — песчинки, камушки, кусочки растений, которые проникают внутрь раковины и окружаются известковыми слоями раковины; внутренние — крошечные кусочки, комочки вещества, из которого состоит надкожица раковины. Различия же в красоте жемчуга зависят от слоя епанчи, в который попадут эти вещества. Если они попадут в слой, богатый перламутровым выделением, то получаются жемчужины прекрасной воды, а если попадут в часть, образующую надкожицу, то образуются жемчужины с очень слабым перламутровым покровом и плохой окраской. Словом, зрелых и незрелых жемчужин, по мнению Хесслинга, не существует, но жемчужина, образующаяся в хорошем слое епанчи, будь она даже микроскопически мала, так же хороша, как и самый великолепный перл.
Под Москвой перловицы, да и вообще в Средней России, не водятся, а встречаются преимущественно в ручьях, впадающих в Каму, Вятку, т.е. в губерниях Вятской, Вологодской, а также в реках, орошающих губернии Архангельскую и Олонецкую. Более же всего попадаются в Вятской губернии, откуда, вероятно, жемчуг перловицы и получил название «вятского».
